Бархатная песня - Страница 39

Прошло много времени, прежде чем Джослин снова заговорил. А когда он это сделал, она едва расслышала его.

— Ложись со мной.

— Что! — Она круто развернулась к нему. — Я тебе толкую о безопасности Рейна, о том, что ему угрожает вполне возможная смерть, а ты пытаешься лечь со мной? Если ты хочешь женщину, то возьми какую-нибудь из этих потаскушек, что вздыхают по тебе. Или ложись с Розамундой. Уверена, что ей это будет гораздо приятнее, чем мне.

— Аликс, — усмехнулся Джослин, коснувшись ее руки. — Прежде чем ты задашь мне трепку, выслушай меня. Если ты серьезно хочешь, чтобы Рейн здесь остался, ты не сможешь его убедить словами, но кое-что ты сможешь сделать. Он ведь не очень хорошо тебя знает, не настолько, чтобы во всем верить тебе, ведь ни один мужчина, наверное, женщинам не верит. Если бы Рейн застал тебя с другим мужчиной, ты бы никогда не смогла его убедить снова тебя принять. Но тогда он позволит тебе уйти, а сам останется здесь.

— Но он возненавидит меня, — прошептала Аликс, — и нрав у него иногда просто бешеный.

— А я думал, ты настроена серьезно. Минуту назад ты сказала, что даже уступила бы его Бланш. — Джослин чуть не подавился на этом имени. — Ты надеешься, что сможешь сейчас оставить Рейна, а потом, когда король вернет ему свою благосклонность, опять вернуться к нему? Такое случается лишь в твоих песенках. Единственный способ, каким ты можешь уйти одна из леса, — это полностью изменить его чувства.

— То есть превратить любовь в ненависть, — прошептала она.

— И все-таки ты предполагаешь, что он будет стоять на тропинке и махать тебе вслед рукой со слезами на глазах? — язвительно осведомился Джос. — Аликс, ты слишком сильно его любишь, чтобы сделать ему больно. Пусть он завтра увезет тебя отсюда. Братья сумеют защитить Рейна, пока он не получит прощения короля.

— Нет! Нет! Нет! — закричала она. — Никто не сможет защитить его от стрелы. Даже в этом лесу, окруженный стражей, он был ранен. Уехать — значит рисковать жизнью. Это значит погибнуть. — И она зарылась лицом в ладони. — Но если он возненавидит меня! Его любящий взгляд сменится ненавидящим. О, Джос! Это очень большая пена.

— Для тебя что важнее: его любовь или его жизнь? Ты что предпочитаешь: петь молитвы над его могилой или знать, что он жив, но его обнимает другая женщина?

— Мне не очень понятна такая любовь, и сейчас я предпочитаю, чтобы он умер, чем оказался в объятиях другой женщины.

Джос попытался сдержать улыбку.

— Твое желание действительно такое?

— Нет, — сказала Аликс нежно. — Я хочу, чтобы он жил, но чтобы остался со мной.

— Ты должна выбрать что-то одно.

— И ты уверен, что единственный способ заставить его не уезжать — это… лечь с кем-нибудь?

— Больше я ничего не могу придумать.

Ее глаза расширились от страха.

— А как же ты, Джос? Ведь Рейн очень разозлится на тебя?

— Полагаю, что так.

— И что ты будешь делать? Твоя жизнь здесь превратится в ад. Джос откашлялся:

— Если я хочу остаться в живых, мне тоже надо будет уходить. Я не хочу жить в постоянной распре с Рейном из-за того, что переспал с его женщиной.

— О, Джос! Уход погубит и твою жизнь, не только мою. Ведь тебя разыскивают по обвинению в убийстве. Что, если кто-нибудь узнает тебя?

Аликс не заметила, как Джос вздрогнул. Он не знал, что ей известна его история.

— Я отращу бороду, а тебя в костюме мальчика не узнают. Мы вместе будем петь, играть и заработаем себе на кров и пропитание.

Она сразу же подумала о Пагнеле, но отогнала эту мысль. Впервые в жизни она решила сначала думать не о себе, а о другом.

— У Рейна столько несчастий в жизни. Совсем недавно смерть сестры, а теперь…

— Решайся, Аликс, и начинай раздеваться. Если не ошибаюсь, к нам приближается Рейн.

— Уже сейчас? — охнула она. — Нет, мне надо подумать.

— Выбирай, — сказал он, подходя очень близко, — мертвый, но твой или живой, но чей-нибудь еще?

В воображении возник образ навсегда затихшего, неподвижного Рейна, и она обняла Джослина за шею, ища губами его губы.

Джослин уже давно приобрел опыт по быстрому раздеванию женщин и не забыл его до сих пор. Несмотря на то, что Аликс была в мужском костюме, его ловкие пальцы на удивление быстро освободили ее от дублета. Она и ойкнуть не успела, как они уже были обнажены до пояса и прильнули друг к другу голой плотью.

Джослин зарылся руками в ее волосы, притянул ее голову и так жадно поцеловал в губы, что она в тревоге расширила глаза. Но у нее и секунды не было поразмыслить над тем, как целуется Джос, потому что Рейн оттолкнул их в стороны друг от друга, да так сильно, что они отлетели и упали на берег.

— Я убью тебя, — едва слышно прошептал Рейн, сверля Джослина взглядом.

Аликс, у которой от падения закружилась голова, накинула рубашку и, увидев, что Рейн вытаскивает из ножен меч, крикнула что есть силы:

— Нет! — От ее крика с деревьев посыпалась ночная роса. «О Боже, дай мне силы», — взмолилась Аликс и заслонила собой Джоса. — Я жизнь отдам за этого человека, — сказала она, волнуясь.

Аликс видела, как меняется выражение лица Рейна: изумление, боль, гнев, холодность — и эта перемена отдалась в самом ее сердце.

— Так ты меня дурачила? — тихо спросил Рейн.

— Мужчины, как музыка, — ответила Аликс как можно беспечнее. — Я не могу существовать, исполняя лишь любовные арии или только заупокойные мессы. Мне нужно и то, и другое. И как в песнях, в мужчинах мне тоже необходимо разнообразие. Ты, ах, ты как песня ярости, ты цимбалы и барабан, в то время как Джос, — и ресницы Аликс затрепетали, — Джос — мелодия флейт и арфы.